В Еву влюблялись поголовно и безоговорочно почему-то сразу все мальчики класса, в каком бы она не училась. Так повелось с самого начала, то есть с первого, и продолжалось до пятого, когда Ева очень резко поправилась: за год на 13 кг и выросла на 7 см, превратившись в девушку. Видимо, мальчики были не готовы к таким стремительным переменам. Эта влюбленность была как болезнь или эпидемия. Была ли Ева красива? Трудный вопрос. Наверное, все-таки да. Но что совершенно бесспорно — у неё была лучезарная, все освещающая и очень красивая улыбка.
Может быть мальчики своим ещё дремлющим мужским чутьем улавливали в этой улыбке какой-то призыв, им казалось, что улыбка — это расположение и доступность?
А Ева просто делилась светом, своим внутренним сиянием, которое переполняло ее, струилось изнутри и выплескивалось на весь мир, в том числе и на мальчиков.
Каждый хотел обратить на себя внимание, стать единственным, таскать портфель, провожать до дома. Но поскольку после школы Еву сопровождали сразу несколько одноклассников, объединившись в улюлюкающую группу мало соображающих существ, которые в запале кричали: «Ева вышла замуж!» и дико ржали, портфель никто не нёс, практического выхлопа не было никакого, только неприятности и головная боль соседки по лестничной клетке, которая помогала разогнать этих влюблённых, потерявших последние мозги, мальчишек.
Девочек эта ситуация очень злила. Не всех, конечно, а, может, просто тихушничали, не выражали своё мнение.
Может быть девочки своим ещё дремлющим женским чутьем улавливали в этой улыбке какой-то призыв, им казалось, что улыбка — это чары и соблазн, и они уже проиграли эту дуэль.
А Ева просто делилась светом, своим внутренним сиянием, которое переполняло ее, струилось изнутри и выплескивалось на весь мир, в том числе и на девочек.
Это неравнодушное отношение девочек и мальчиков вылилось один раз в одну очень неприятную историю, которая имела многолетние отголоски и последствия.
Ева пошла гулять со своими подругами Ксюшей и Ларисой. Была осень, уже прохладно, они были одеты в куртки и брюки. Ну, пошли кругами по дворам, болтали о том, о сём. Вдруг, из-за угла дома вынырнули, как из под земли, несколько мальчишек. Ева с ужасом увидела своих «поклонников» из самых хулиганистых и отвязных. Они с дикими криками и улюлюканьем побежали в сторону девочек. Ничего хорошего это не предвещало. Такие встречи заканчивались обычно грубым тисканьем и неприятными разговорами. Спустя годы, Ева не могла вспомнить, почему они именно побежали от них, ведь можно было бы поговорить. Но, видимо, с этими одноклеточными разговоры были бессмысленны, или девочки просто ещё не умели это делать. Они успели добежать до подъезда Ларисы и спрятаться там. И дальше было бы естественным отсидеться у Ларисы до вечера, а потом попросить родителей забрать. Но такая светлая мысль не пришла ни одной в голову. А жаль! Дальнейшее не случилось бы. Вместо этого было принято решение разбежаться по одной в разные стороны.
Они так и сделали. Но, о, ужас! Все мальчики побежали за Евой. Их стало больше. Они окружили девочку и стали толкать ее на территорию спортшколы, где был небольшой садик, в котором они часто играли в индейцев. Почему Ева шла с ними? Почему не сопротивлялась? Ведь они не били ее. Просто толкали руками. Но от них исходила такая злоба, такая агрессия, которые парализовали ее волю. Воля Евы отключилась, она подчинилась воле этой стаи, которая увлекала ее неизвестно куда, неизвестно зачем. И еще: Ева очень боялась боли и всячески избегала грубости.
И вот деревья скрыли их от посторонних глаз. Эти злобные существа продолжали что-то выкрикивать, Ева совершенно не понимала смысла этих слов, просто ей было очень горько и одиноко, она понимала что ее никто не защитит. Они не имели для неё ни имён, ни кличек, ни пола, ни возраста: просто существа, потерявшие человеческий облик по причинам тогда Еве неизвестным.
Вдруг, одно из наиболее агрессивно настроенных существ повалило Еву на спину и улеглось сверху. Напомню, была холодная осень, все были в брюках и тёплых куртках. Остальные существа немного испугались и стали кричать: погнали, хорош! Еву охватил ужас, она забыла, что у неё есть руки, и она может защищаться. Он полежал так на ней недолго, захохотал и встал. Все существа дико загоготали и побежали. Ева поднялась и пошла домой. Девочка смотрела на все происходящее как на кино, как будто все происходило не с ней.
А ее подруги со стороны смотрели на все, что происходило с ней и даже не попытались помочь! Ева потом об этом узнала.
Она ничего не сказала маме сразу. Но преследования, издевательства существ в школе достигли апогея, ей не давали проходу, оскорбляли и даже стали отвешивать тумаков. Ева не выдержала и рассказала о том, что с ней происходит. Мама восприняла все серьезно и подала заявление в милицию.
Что тут началось! Допросы у завуча, вызов родителей мальчиков в школу, почему-то они приходили с родителями домой к Еве, а Ева с мамой ходили к ним. Наверное, это было частью воспитательной тактики. Существа как-то сразу поджали хвосты, и агрессия их превратилась в малодушие и трусость, они валили друг на друга, кто придумал и кто начал, выглядели жалко и побито.
Их заставляли извиняться! И они выдавливали из себя эти слова.
А глаза! Взгляд кипел ненавистью.
А родители! Они пытались обвинить Еву во всем случившемся.
В общем, все было очень мерзко, глупо и лживо.
А, главное, всего этого могло и не быть, если бы Лариса и Ксюша не испугались и позвали на помощь. Хотя бы просто побежали бы вместе с Евой. И если бы Еву научили давать отпор всяким существам, а не культивировали в ней жертву. Легко сказать…
И так до окончания школы, этой гадкой, ханжеской и ледовито холодной школы, где было принято доносить друг на друга учителям, делать подлости, ябедничать.
А в головах лицемеров-педагогов прочно засело, что с Евой что-то не так, что надо повнимательнее следить за ее поведением и не давать спуску в учебе. Ева была отличницей и умницей. И она доказывала это каждый урок, каждую контрольную, каждую олимпиаду, каждый день в школе. Это было противно и бессмысленно — доказывать что-то людям, которые мысленно уже повесили на тебя ярлык безнравственности и поставили клеймо испорченности.
Но с этим малодушием жертвы что-то надо было делать.